Реэюме серий с 131-140

назад

136 серия Аманда продолжает строить козни Антонио – на этот раз, едва сеньор Морено решил вместе с Марианой явится на званый ужин, ему предъявили книгу посетителей, из которой было вычеркнуто его имя. Мариана в бешенстве, Антонио – тоже. Он понимает, что это – дело рук Аманды. Мануэла начинает ревновать к Анаис. Она видит, что муж иногда слишком часто беседует с ней, да и сама Анаис ведет себя вызывающе. Анаис приходит в дом к Эмилио Акоста и дает пощечину Миранде. Она говорит, что та – идиотка, раз рассказала все Эмилио, и для нее она навсегда останется лишь служанкой, не более, лишь домоправительницей! Вернувшись домой, Эмилио впервые замечает странное выражение лица Миранды. Он приходит в ужас, узнав, что собственная дочь дала пощечину матери. - Но я должен был все ей расказать, вы понимаете, Миранда? Я люблю ее, но я не мог поверить, что она все эти годы, зная всю правду, отвергала вас! Миранда соглашается с ним. Она понимает, что Эмилио не мог поступить иначе. Анаис в это время все больше и больше вживается в роль Исабель, теперь ее преследует образ лица Мануэлы, вместо собственного. Женщина в ужасе разбивает зеркало, в котором, вместо шатенки, отражается длинноволосая улыбающаяся блондинка… Арт Уильсон приходит в дом к Аделаиде, дабы поговорить с Марселой, но тетя Мануэлы, Марианы и Руди говорит, что Марсела уехала. - Как уехала? Куда? - В деревню, сеньор Уильсон. Думаю, вы знаете, что дон Рафаэль еще при жизни Коррадо был влюблен в Марселу. И недавно он сделал ей предложение. - И что сказала она? - Она решила, что это будет правильный поступок. Она привязана к Рафаэлю. - А вы? Вы рады, что эта свадьба состоится? - Да, сеньор Уильсон. И я очень надеюсь, что НИКТО не помешает этому событию, - и она выразительно посмотрела на остолбеневшего художника. Все последующее время сеньор Арт Уильсон обрывает телефон при кафе, пытаясь доказать Марселе, что он ее любит. Но Марсела придерживается противоположного мнения. Руди Верецца собирается в деревню, что не совсем понятно Мариане. Она устраивает ему допрос и понимает, что брат все еще любит Мануэлу. Руди только подтверждает ее слова: - Да, Мариана. Я надеюсь, что все-таки когда нибудь она расстанется с этим человеком, и тогда обязательно настанет час, когда мы будем вместе. Антонио Морено приходит к Аманде, дабы узнать, чего она хочет от него. Ее требования просты и понятны (ей): “Если ты ко мне вернешься, даже и продолжая встречаться с Марианой Верецца, то все будет, как раньше. К тебе вернется твой прежний статус, у тебя будет перспектива в будущем, деньги, кредитные карточки, все, что захочешь. Но только при условии, если ты вернешься”… Ее требования прервал телефонный звонок. Звонившая Марианна Верецца настаивала на встрече. В аэропорту Эйсейса Марину Салинос встречал улыбающийся Леопольдо. Перед этим “гадкий утенок” позвонил Салиносам и сказал, что сестра Франческо прилетает завтра, поэтому сейчас, пока Мари ожидала брата, ничего не подозревающего о том, что его ожидат, у сеньора Анцуати было много возможностей, чтобы оправдатся, не забыв навесить на уши Марине большие и длинные спагетти. Чего он не преминул сделать. Элена приезжает в дом к Джанкарло, где застает его, в грустях, с друзьями, перед телевизором. Ну не хочет он лечится от наркомании, хоть тресни!!!! Леопольдо продолжает осваивать макаронную технику, почти доводит себя до слез, рассказывая душещипательную историю о том, как он НЕ грабил фирму “Salinas y Associados”, но Мари ему уже не очень-то и верит. Она уже вообще ничему не верит. Габриела удивлена тем, что Мануэла хочет устроить праздник. Но девушка, правда, с каким-то подозрительным блеском в глазах, говорит, что это всего лишь по поводу приезда Марины и по поводу того, что они с Франческо счастливы, как никогда! Это может вызвать и сомнения, потому что Франческо присматриваться к очаровательной и таинственной Анаис. Анаис ведет себя совсем не так, как другие женщины, а тот факт, что она назвала любимых писателей Франческо, Эдгара По, Грина и Моравия, интригует мужчину еще больше. Возможно, у Мануэлы есть основания для ревности? Или возможно, что Анаис просто хорошо знает, как вести себя с таким непростым человеком, как Салинос? Игра с оттенками, полутонами и полунамеками началась, и Франческо совсем не прочь принять участие в этой игре. Аманда встречается с Марианой, выдвигая ей те же условия, что часом раньше выдвинула сеньору Морено. В дом Салиносов приезжает удивленная Марина. Удивлена она тем фактом, что в аэропорту ее никто не встретил. Мануэла оправдывается и говорит, что им звонили и предупредили, что рейс отложен до завтра, Марина же упрямо повторяет, что это безобразие. Вышедший из библиотеки Франческо поддерживает Мануэлу, и вся семья, во главе с тетей Габриелой, начали было дружно обсуждать нерадивостьсотрудников компании “Aerolineas Argentinas”, как вдруг вышедшая вслед за Франческо шатенка в белом костюме говорит фразу, казалось бы, незначительную, но, тем не менее, намекающую на то, что она хорошо знает сеньору Салинас: - Ай, Марина! Вечно ты все путаешь! Эта фраза мгновенно приковала внимание к новой гостье семьи Салинас. Леопольдо Азеведа (или Анцуати, кому как больше нравится) врывается к Пинтосу с требованием отдать ему все деньги. Сначала Пинтос говорит что-то невнятное, потом начинает оправдыватся, потом юлить, а потом достает “Магнум” и Леопольдо быстро сматывается. Франческо делится с сестрой своими подозрениями относительно Леопольдо, и Марина с ним соглашается. Леопольдо – трус, негодяй, жадюга и спокойно мог ограбить фургон. Часом позже Марина начинает удивлятся некоторым вещам. Например тем, что на пальце у Анаис сверкает кольцо, которое Франческо более 10 лет назад подарил своей невесте Исабель Герреро в день помолвки. Анаис же говорит, что нашла это кольцо в ящике, с милой улыбкой добавив, что Франческо любезно разрешил ей брать все вещи Исабель. Мариана недооценила Антонио. Ее прекрасный принц согласен стать нищим, только бы быть вместе со своей принцессой. 137 серия Анаис Акоста не нравится и Мануэле – слишком подозрительной выглядит эта незнакомка, слишком часто она смотрит на Франческо, и тем более, непонятны ее мотивы, когда она просит у девушки разрешения пользоваться вещами, принадлежавшими Исабель Герреро де Салинас. Для Мануэлы все это кажется не просто странным, но и чем-то нехорошим. Франческо не разделяет ее мнения, наоборот, разрешая писательнице из Осло брать все, что ей захочется. Но Мануэлу таинственная подруга Эмилио беспокоит все больше и больше… Леопольдо является на работу к Селесте, совсем огорченный тем, что ему так и не удалось выбить свои 50 000 из сейфа адвоката Пинтоса. Сеньор Азеведа готов спится, делать это лучше в баре, а там как раз работает его подружка. Чем не повод зайти туда? В баре, просто так, от нечего делать, он садится за пианино и изображает одну из тех грустных мелодий, которых он играл своей жене Марине, сидя за шикарным черным фортепьяно в роскошной гостиной дома Салиносов. Выступление Леопольдо неожиданно оценивают по достоинству, и хозяин бара, сеньор Томас, начинает приглядываться к молодому человеку… В кухне Салиносов кипит работа: Мануэла задумала праздник по поводу “возвращения из Сестриерес”. Катерина, Сесилия и Лоренцо весело хлопочут на кухне, протирая бокалы и обмениваясь мнениями по поводу предстоящего празднества, а вошедшая Мануэла просит Лоренцо, чтобы Миранда, вернувшись в дом, немедленно забрала свои вещи, которые оставила в комнате сеньоры Исабель, и которые нашла Анаис. Мануэла совсем не хочет, чтобы что-то напоминало ей, а тем более, Франческо, о тени из прошлого. Марина оправдывается перед Марсело за свой внезапный отъезд из Сестриерес. Просто она поняла, что у него есть сын, и ей, возможно, нет места в его жизни… Габриела, сидящая в библиотке, немного задумчива, и это замечает вошедшая с чашкой кофе Луиса. Конечно, обе рады, что Мануэла и Франческо наконец-то счастливы, но им не нравится сеньора Анаис, и с этим ничего не поделаешь. - Наверное, надо об этом спросить Эмилио, - сделала предположение Габриела. – Ведь именно он привел ее в дом Салинас; сколько она намерена здесь оставаться? С этими мыслями Габриела решила отправиться на квартиру к Эмилио. На стук открывает Миранда, и первой реакцией вошедшей Габриелы был шок. -А вы что здесь делаете, Миранда? - Сеньора гАбриела… Сеньор Эмилио был так любезен, что предложил мне пожить у него, пока я не найду себе новую работу. - Да? Хорошо, а где сам сеньор Эмилио? Получив от Миранды ответ, что он вышел, Габриела ушла, но странные подозрения все преследовали ее. Франческо со свистом напяливал на себя галстук, причем постоянно попадая не в тот узел, что выводило и без того спешащего на работу Салинаса из себя, а Мануэла, стоя в стороне, задумчиво рассматривала два лежащих перед ней платья – черное и белое. - Франческо? - Проклятый галстук… Ммм? - Как ты думаешь? - Говори, дорогая, - наконец узел завязался, что заметно повысило настроение Салиноса. - Какое платье мне одеть? - Ну… - Франческо обернулся, взглянул на платья и сделал унылую гримасу. – Я не знаю. Выбирай то, которое хочешь… - Нет, ты ничего не понимаешь! Это прекрасный день, и у меня должно быть прекрасное платье! Слова жены насторожили Салиноса, и он, скривившись, неуверенно спросил: - Мануэла, сегодня какой-то юбилей? - Нет, просто повод, чтобы встретится с друзьями, - глаза девушки радостно сверкали. – Повод, что мы счастливы, что у нас все хорошо… Разве этого не мало? - Конечно, много, дорогая, - Салинас улыбнулся и направился к выходу из спальни, но его остановило требование жены: - Только постарайся вернутся пораньше, хорошо? Франческо опять изобразил столб, замерев посреди комнаты. - Мануэла… А кто придет? - Все. - Все – это кто? - Все! Арт, Дороти, Леонардо, Эмилио, Мариана, Антонио… Все! Ничего не понимающий Салинос вышел из комнаты и направился по коридору к лестнице, и в это время на противоположном конце коридора открылась дверь и оттуда выглянула Анаис. - Франческо! - Что еще, дорогая? Мануэла с платьем наперевес бежала по коридору к любимому. - А как ты смотришь на то, что я одену Это платье? - Прекрасно смотрю. Главное, что в этом платье будешь Ты, а не на тебе будет одето Это платье. - Франческо… - Ну что еще? - Ничего. Просто это был повод, чтобы ты меня поцеловал. Супруги прильнули друг к другу, что вывело наблюдающую за ними Анаис из себя. - Не хочу уходить…- прошептал Салинос, скривившись. – Но надо. Жди меня на этом месте, поняла? - Не сойду с него, - засмеялась Мануэла и со смехом побежала в свою комнату. Одновременно захлопнулись две двери; Мануэла скрылась в спальне. А Анаис – в комнате Исабель. Подойдя к окну, женщина в бессилии зарычала и хлопнула по комоду каким-то блокнотом, а затем, громко разрыдавшись, упала на кровать. Очевидно, в этот день все сговорились задерживать сеньора Салиноса – в гостиной Франческо поджидала Марина. - Франческо! (так и хочется написать “Фееер”, как говорила Тереса)  Салинос возвел глаза к потолку и выразительно взглянул на свои часы. - МНЕ НАДО БЕЖАТЬ! - Подожди, братик! Я хотела с тобой поговорить… Судя по выражению глаз Салиноса, он в данный момент мысленно произнес одно слово: “Начинается”… - Давай обсудим это вечером, хорошо? - Нееет, братик! Меня попросила об этом узнать Мануэла – сама она стесняется. Салинос сделал удивленное лицо. - Стесняется? О чем же тогда речь? - Она хотела, - Марина умоляюще взглянула на брата, - пригласить Руди. Салинос изменился в лице. - Руди… - Да, Руди. Она не знала, как ты отреагируешь на это. Салинас качнул головой и сунул руки в карманы брюк. - И как я должен реагировать? Я не хочу, чтобы Руди переступал порог моего дома, понятно? Тем более в такой день! - Но я думала… - Гусь тоже думал-думал, да в суп попал! Мне пора в офис. И хозяин дома направился к выходу, оставив Марину с открытым ртом посреди гостиной. А в это время к дому Верецца в Коньядо – Секо подъехал автомобиль, и вышедшая встречать гостей Марсела удивленно вскинула брови. На свет Божий из машины вылез Руди Верецца и зажмурился, глядя на небо. - Как же хорошо в деревне, тетя! - Руди! Я рада, что ты приехал! Но я думала, что ты останешься в Италии изучать историю искусств и никогда не вернешься сюда. - Это разные вещь, тетя, - улыбнулся племянник, выгружая чемодан. – Я люблю искусство, но деревня – это мое, это мой дом. Точно так же, как и с любовью – люблю одну, но не могу забыть другую. - Пойдем в дом, Руди, - грустно улыбнулась Марсела. И тетя с племянником, обнявшись, направились к дому, где когда-то все были счастливы. На кухне Салинасов творился рабочий беспорядок. Пока Лоренцо со страшным скрипом протирал бокалы, Сесилия поливала шоколадным соусом профитроли, а Катерина звенела тарелками, в очередной раз пытаясь их все пересчитать, в этот содом заскочила сияющая Мануэла. - Все готово? – с порога спросила она. - Да, сеньора, - улыбнулся Лоренцо, проверяя на свету чистоту только что протертого бокала. - А шампанское? - Да, сень… - Нужно МНОГО шампанского! - Все уже сделано, сеньора. - А цветы? Сесилия с Катериной переглянулись. - Как вы и хотели – красные розы. - Отлично! Тогде я побежала, а то скоро люди придут. Через некоторое время ту же кухню посетила Анаис Акоста, но ее появление вызвало другую реакцию у слуг. На ней было одето платье Исабель Герреро де Салинас. - Готовите? – спросила она. - Да, - кивнула Катерина. - И что на меню? - Ну… - начала Сесилия, но Анаис перебила ее. - Наверняка мясной суп с грибами? Сесилия и Катерина переглянулись. - Авокадо не забыли? - Н..нн..нет… - Красное вино урожая 1950 года? - Да. - А на десерт – фруктовый пудинг и профитроли в шоколадном креме? Сесилия кивнула. - Да, сеньора. Их любила сеньора Исабель. Вам наверное уже рассказали меню. - Нет, Сесилия. Я просто знаю. И Анаис Акоста исчезла так же загадочно, как и появилась. - Вы видели? - прошептала Катерина, - на ней было платье сеньоры Исабель! Сидящие в гостиной Марина в вечернем платье, Габриела и только что пришедший гость – Эмилио – обсуждали появление Миранды в доме сеньора Акоста. Вернее, Марина и Габриела обсуждали, а Эмилио преимущественно оправдывался. Через некоторое время гостиная была заполнена людьми до отказа, и Мануэла попросила Лоренцо принести наконец шампанское, потому что у нее есть тосты. Много тостов… Миранда Морелли, сидящая на диване в квартире Эмилио, безумным взглядом смотрела в одну точку и шептала: - Ничего страшного, доченька, ты не пропадешь… Все будет хорошо… Хотя я очень за тебя боюсь… - Где шампанское?! - Бегу, сеньора, - в гостиной появился взмыленный Лоренцо в парадном белом костюме и с шампанским в руках. Мануэла, довольная и счастливая, стояла под аркой, тогда как остальные гости собрались вокруг нее, образуя полукруг. Дороти и Арт перешептывались, Мариана сверкала глазами и строила Мануэле глазищи, сама не понимая, что происходит. Франческо откровенно веселился на шутку Антонио о том, что Мануэла сейчас объявит, будто купила Гондурас. - Нет, ну мы хотим знать, что происходит! – в нетерпении воскликнула Марина, пока разливали шампанское. - Минуту терпения, сейчас вы все узнате! – Мануэла с любовью взглянула на супруга. Когда шампанское было разлито по бокалам, гости, да и хозяин дома, уже изнемогали от желания узнать, что же скрывает сеньора Салинос. Мануэла начала издалека: - Я очень рада, что вы все здесь собрались, потому что я хочу сказать всем новость, которая, несомненно, обрадует всех вас, а Франческо – особенно. Франческо с умным видом кивнул. - Что это за новость? – крикнул кто-то, и Мануэла улыбнулась, крпче обхватив пальцами бокал. - Я ЖДУ РЕБЕНКА! Внезапно побледневшее лицо хозяина дома резко контрастировало с радостным визгом Марианы Верецца. Но и этот визг затих, когда девушка поняла, что лица всех присутствующих стали похожими на маски. - Я жду ребенка, - для верности повторила Мануэла, глядя в глаза мужу. Рука с бокалом медленно опустилась вниз, на щеках заиграли желваки, а рот превратился в одну сплошную узкую линию. - Франческо… Мануэла, обведя взглядом всех присутствующих, начала испытывать тревогу. - Что случилось? Разве ты не рад? В глазах Салиноса сверкнул непонятный ей огонек, огонек недоверия, злости, ярости, разочарования, и Мануэла, заметив его, впала в панику. - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? Дороти удивленно взглянула на Артура, но тот, наклонившись, прошептал ей на ухо: - Я тебе потом все объясню. Под гробовое молчание всех присутствующих Франческо Салинас, не сводя взгляда с жены, отсутип назад. По лицу Анаис Акоста пробежала улыбка, Эмилио тоже веселился. - Франческо!!! Бросив последний взгляд на жену, Франческо скрылся в библиотеке, и звук громко хлопнувшей двери испугал Мануэлу. Не такой реакции она ожидала от мужа. Ведь еще в Сестриере она поняла, что ждет ребенка… - Кто нибудь мнеобъяснит, что происходит? – закричала она, и Габриела подошла к девушке. - Успокойся, Мануэла… - Я не понимаю, что происходит! Что с Франческо? Хотелось уйти отсюда, исчезнуть, испарится. Хотелось стать маленьким, чтобы никто не видел твоего отчаяния. Низко склонив голову, почти полулежа на столе и уткнувшись носом в папку для бумаг, Франческо, очевидно, вспоминал что-то. У него не было больше никаких сил. Позади хлопнула дверь. - Франческо… Мануэла удивленно смотрела на мужа, который принял довольно необычную позу для счастливого будущего отца. - Франческо, что случилось? Ответом послужило такое гнетущее молчание, что Мануэла, обойдя стол, остановилась перед мужем. - Франческо! Салинос поднялся так внезапно, что девушка невольно отступила назад, широко раскрыв глаза. Она не могла понять, откуда у него появился этот безумный взгляд, этот странный оскал, а громовой голос заставил ее вздрогнуть. - Ты мне изменила! - Что? Мануэла даже подалась вперед – да нет, ему не могла прийти в голову эта безумная мысль! Откуда это? - Франческо, что ты говоришь… - Ты изменила мне, Мануэла! И с кем? С кем, отвечай! Мануэла сжалась, как от пощечины. - Франческо, что с тобой… - Нет, это С ТОБОЙ что? С ТОБОЙ? Это Руди, да? Убийственные слова произносились с такой уверенностью, будто это была истина в последней инстанции. - Я не понимаю тебя, Франческо! - Ах, ты не понимаешь, святая невинность!!!! Ты хотела преподнести мне сюрприз, да? Отлично у тебя получилось, браво! Грандиозный спектакль! В глазах Мануэлы засверкали слезы. Как же давно она не плакала, она ведь думала, что все будет хорошо. - Франческо, ты говоришь странные и непонятные мне вещи! - Значит, странные?! Отлично! Непонятные?! Очень хорошо! Какая фальшь, Мануэла! Но твой дешевый номер не удался, и знаешь, почему? Потому что не только у тебя есть сюрпризы! В глазах обоих стояли слезы, и оба не понимали. Что происходит. - Потому что и у меня есть сюрприз для тебя! ДА, ДА, ДА, ДЛЯ ТЕБЯ! Удивлена? Отлично? Я НИКОГДА НЕ СМОГУ ИМЕТЬ ДЕТЕЙ!!! Наступила такая тишина, что можно было бы услышать, как пролетела муха. Мануэла Верецца де Салинас, широко открыв глаза, смотрела на мужа. Франческо Салинас, уперевшись кулаками в стол и подавшись вперед, сверлил взглядом жену. - Что? - Тебе повторить? Я НИКОГДА НЕ СМОГУ ИМЕТЬ ДЕТЕЙ! Я БЕ-СПЛО-ДЕН! - Это неправда, Франческо… - Ах, неправда?! - Конечно. Я жду ребенка… - От Руди! - Нет, Франческо! Я жду ребенка от тебя! Я люблю тебя, и у меня никогда не было другого мужчины, только ты, любовь моя! Только ты! Мануэла, обойдя стол, подбежала к Салинасу и, схватив мужа за руки, прижала их к своему животу, но мужчина с искривленным от бешенства лицом с силой вырвал свои руки из ладоней Мануэлы и, в два шага обойдя стол, выдвинул ящик, извлекая на свет причину своих отчаяний. - Ты все еще не поняла?! Я бесплоден! Тебе нужны доказательства? Вот они! Схватив первую бумагу, он затряс ею в воздухе напротив лица уже открыто плачущей жены. - Центральная клиника Буенос Айреса!!!! Положив бумажку на место, он схватил вторую. - Клиника Майо! Клиника Майо, Соединенные Штаты!!! (примечание: Институт Майо в Калифорнии). Мануэла покачала головой, а на поверхность появилась еще одна бумажка. - Мало, да? Институт генетики в Париже!!! - Франческо, здесь какая-то ошибка!!! - Ах, ошибка?! Значит все это, ошибка? Салинас аккуратно разложил на столе перед Мануэлой все три документа. - А знаешь, у меня полно таких! У меня целый ящик таких! Хочешь посмотреть? В любой момент любая из них к твоим услугам!! Мануэла медленно протянула руку и взяла первую попавшуюся бумагу. Немного порваная, она, наверное, много раз была перечитана. Вытянув руку с бумагой перед собой, девушка впилась взглядом в роковые строчки. Франческо Салинас, сжав зубы, с ненавистью смотрел на ту, которую так любил. В гостиной Салиносов гости наконец поняли, что им пора уходит. Остался лишь Эмилио. Марина, ошарашеная этой ситуацией, могла сказать только: - Какой ужас! Здесь всегда были такие веселые праздники… Мануэла, оторвавшись от документа, медленно подняла голову. В ее глазах застыло выражение непонимания, но во взгляде мужа ничего, кроме ненависти, она не видела. Она ничего не могла понять, но в голову приходила только одна мысль: - Здесь какая то ошибка. - Не будь циничной! – резко подавшись вперед, прохрипел Салинас. - Франческо, я никогда тебе не лгала! - Ты лжешь, Мануэла! - Любовь моя, я говорю тебе правду… - Ты все еще не поняла?! Схватив бумаги, Салинос вытянул руку вперед и разжал пальцы. Ворох бумаг, разлетевшись в ворздухе, медленно упал на пол. - Мало доказательств? Вот еще, еще и еще! С этим невозможно спорить, Мануэла! НЕВОЗМОЖНО! - Любовь моя, - Мануэла наконец приняла решение, - я должна тебе рассказать о том, что произошло в Риме… - Не желаю ничего слышать! - Франческо… - Не желаю и не хочу! Ни о Риме, ни о Коньядо Секо, ни о чем! Мне противно находится с тобой! Не хочу тебя слышать НИКОГДА! И рванувшись вперед, Франческо выскочил из библиотеки. - Он должен меня выслушать, - прошептала Мануэла, давая волю слезам. Никто ничего на это ответить не мог. 138 серия Дверь библиотеки быстро распахнулась, и почти выбежавший из нее Франческо Салинас, даже не обратив внимания на гостей, пересек гостиную и буквально выскочил на улицу. Марина сделала попытку побежать за ним, но Габриела остановила ее. - Тетя, куда он в такое время? Ведь уже поздно! - Марина, дай ему побыть одному. - Я думаю, Габриела права, - ввернул Эмилио, и Анаис улыбнулась. - Я пойду к себе, пожалу, - объявила она. - Прекрасная идея, - кивнула Габриела, которой Анаис не нравилась. Анаис ушла, а Эмилио тоскливо глянул на шампанское, к которому даже никто не притронулся. - Пожалуй, я выпью перед уходом… Кто нибудь составит мне компанию? - Нет, - женщины отрицательно кивнули. Пить не хотелось. Дверь распахнулась и из библиотеки выбежала взволнованная Мануэла. Габриела хотела было остановить ее, но девушка с криком “Не спрашивайте меня ни о чем”! бросилась наверх. Анаис торжествовала. Наконец планы Исабель начали воплощатся. И об этом надо обязательно рассказать самой Исабель… Накинув на плечи плащ, сеньора “Акоста” вышла из комнаты. За столиками открытого кафе царила атмосфера если не веселья, то бодрости. Двое мужчин громко обсуждали какой-то проект, девушка с юношей смеялись, две подруги оживленно шушукались. И лишь одинокий мужчина, слегка пьяный, со съехавшим набок галстуком, блеском в глазах и стаканом аперитика в руке, не был весел. Наоборот, он был грустен, даже мрачен. Его не волновала непринужденная обстановка вокруг него – он, уйдя в воспоминания, даже не замечал ее… Дверь церкви широко резко распахнулась, и высокий брюнет в светлом костюме ворвался в зал, где проходила церемония венчания. Он должен был успеть, он должен был рассказать ей, что он ее любит… В несколько широких шагов сократив расстояние от двери до алтаря, перед которым стояли девушка в подвенечном платье и юноша в черном смокинге, провожаемый удивленными взглядами гостей, он остановился позади невесты с женихом. - Мануэла! – громкий крик разрушил атмосферу торжественности. Девушка порывисто и резко обернулась, устремив взгляд на мужчину. В ее глазах неожиданно отразилось все то, что в данный момент чувствовал он… Они стояли и смотрели друг на друга; высокий мужчина, запыхавшийся от бега, и девушка в подвенечном платье. Он понял, что не зря нашел ее, а она благодарила его за это… Молча, без слов. Они уже не были нужны… Неожиданно реальность обрушилась на него, не давая дышать. Сейчас Мануэла, Его Мануэла, ждет ребенка. Ребенка, отцом которого является человек, который стоял с ней тогда, перед алтарем… Дернувшись, словно от удара, Франческо Салинас резко поднес стакан с аперитивом к губам и выпил то, что оставалось на дне. А вокруг царила все та же непринужденная атмосфера… Их спальня была почти погружена во мрак, и мягкий свет одной-единственной лампы на прикроватной тумбочке тихо освещал кровать, на которой лежала девушка. В этой спальне она пережила и минуты счастья, и минуты отчаяния… Но ничто не сравнимо с тем, что чувствовала она сейчас, лежащая здесь в полном одиночестве, никто не знает, о чем думала она, когда бежала по лестнице наверх, провожаемая откровенно осуждающим взглядом Марины Салинас… Судорожно прижав руки к животу, словно стараясь защитить еще не родившееся дитя, она плакала, и сквозь слезы слышался тихий голос отчаяния, голос, принадлежавший Ему, ее ребенку. - Мой маленький… Крошка моя. Ты еще не родился, а твой отец тебя уже ненавидит… Но я не за что не дам тебя в обиду, потому что я люблю тебя. Мой маленький… Руки еще крепче обхватили живот, в котором уже зародилась новая жизнь, а слезы медленно и тихо потекли по щекам… Не понимая друг друга, эти двое сейчас очень страдали. Отдельно друг от друга, но страдали… Не обнаружив Анаис в комнате, Эмилио позвонил Миранде и все ей рассказал. Конечно, женщина была и шокирована, и рада, но все дело в том, что Исабель и она нигде не видела… Медленно и скрипуче раскачивалось кресло-качалка. Женщина, сидящая в нем, внимательно слушала Анаис. На лице Исабель не отразилось ни одного чувства, на нем не было даже улыбки. Казалось, что это был не живой человек, а призрак, с обезображенным лицом и пустой душой. - … И она объявила во всеуслышанье, что беременна. Представь себе, Исабель, я не могла сдержатся от смеха. - А Франческо? – спросил глухой голос. - Выскочил из дому, как ошпареный. Исабель, Мануэле конец! Ее никто не слушает, никто ей не верит. Кресло продолжало раскачиватся и скрипеть. - Когда Мануэлу выгонят из дома, Миранда должна вернутся, - тихо произнесла она. - Ты уверена? – нахмурилась Анаис. - Да. Она очень нам сейчас нужна. - Хоршо, - кивнула Анаис. – Мануэле пришел конец, Исабель! По лицу сеньоры Салинас пробежала улыбка. - И помни о нашей клятве, - добавила она. - Я не забуду о ней до самой смерти, - последовал ответ. В доме Игнасио Виллья раздался телефонный звонок, и Грасиэла Виллья, жена доктора, сняла трубку. Пожилой голос на другом конце провода требовал позвать доктора. Как раз в этот момент Игнасио вернулся с работы, и грасиела передала ему трубку. - Слушаю, - произнес Виллья. - Доктор Виллья, надеюсь, вы меня помните, - это был голос Миранды. – Слушайте внимательно: завтра с вами наверняка захочет увидется сеньора Мануэла Салинас, жена Франческо Салинаса. Помните, что ее муж – бесплоден! - Мне надоели ваши грязные инсинуации! – крикнул доктор Виллья в трубку. – Оставьте меня в покое! Грасиела Виллья с тревогой смотрела на мужа. - Никогда и ни за что, - ответила Миранда, - и помните: родители Гернис – Абеаль готовы выложить любую сумму, чтобы найти того, кто виноват в смерти их дочери. Лоб доктора покрылся потом. - Хватит! – закричал он. – Оставьте меня в покое?! Вы слышите?! Швырнув трубку на рычаг, Игнасио поймал взгляд Грасиелы Виллья. - Они хотят свести меня с ума! Загнать меня в могилу! - Кто? О ком ты говоришь? - О ней. Эта женщина – психопатка! И вторая – тоже! - Какая вторая, Игнасио? Я ничего не понимаю… - Исабель Герреро де Сал… - Но Исабель Герреро де Салинос умерла! Виллья кивнул. - Она-то умерла, но Миранда… О Боже, я не знаю, что мне делать. Грасиела приподнялась на кровати. В последнее время она себя не очень хорошо чувствовала, и Игнасио беспокоился, что болезнь более тяжела, чем она признается. - Игнасио, что с тобой происходит? - Ничего, Грасиела. - Не считай меня дурой! Я же вижу, вижу, с тобой что-то творится в последнее время. Ты перестал встречатся с Фернандо Салинасом, постоянно вспоминаешь его жену Исабель. Между вами что-то произошло? Вы поссорились? Что случилось? Наступило молчание, еще более тягостное, чем Виллья думал. - Ты помнишь тот год, когда нам было очень плохо? Когда не было денег даже на еду, и я пытался заработать любым способом? - Конечно. - В тот год у меня на столе умерла пациентка: Гернис Абаль. - От чего? Ответ последовал лишь через минуту. - Подпольный аборт. Грасиела Виллья со вздохом откинулась на подушки. На следующее утро, как Миранда и предсказывала, в кабинете доктора Виллья раздался звонок. Сеньора Мануэла Салинас просила аудиенции. Положив трубку, Мануэла попыталась улыбнутся вошедшей с подносом Луисе, но у нее ничего не получилось. Признатся честно, когда Луиса рассказала ей о том, что все слуги знали о бесплодии хозяина дома, первой реакцией Мануэлы был шок – все вокруг все знали, но не она… Луиса же тоже в чем-то сомневалась. - Мануэла, ты на меня не обижайся… - А что случилось? - Ты уверена, что отец ребенка – Франческо? Мануэла даже слов не могла в ответ, она только с ужасом посмотрела на луису, и в ее глазах сверкнули слезы. Эмилио признается Миранде, что все таки ему было несколько жаль Мануэлу. - Когда он женился на Исабель, он не знал, что бесплоден, и это еще объяснимо. Но с Мануэлой все иначе. Он специально не говорил ей о бесплодии. И она стала еще одной жертвой Салинаса. Миранда ничего не ответила в ответ. Марина волновалась: всю ночь Франческо проспал в кабинете, а утром опять куда-то уехал, и в офисе его не видели… Когда Мануэла, одетая для выхода в город, начала спускатся вниз, Марина встала, чтобы уйти, но девушка остановила ее. - Марина, подожди! - Чего тебе? – сестра Франческо, поджав губы, стояла посреди гостиной. - Ты тоже мне не веришь, - догадалась Мануэла. - Мануэла, я не хочу с тобой на эту тему разговаривать! - Марина, клянусь тебе, этот ребенок – ребенок Франческо! - Ты все сказала? - Марина… - Ты, - сорвалась Марина Салинас, - выставила вчера его на посмешище! Да, ты унизила его перед всеми, и этого я тебе никогда не прощу! Громко топая по паркету, Марина почти убежала по напрвлению к кухне. Серебристо-синий “Mercedes” медленно ехал по скоростной трассе, отличаясь от других машин. Сидящему за рулем водителю не хотелось ехать, и машина остановилась у обочины. Франческо сжал губы и вздохнул. В последние два дня воспоминания не давали ему жить… … Красный автомобиль остановился пере домом Верецца в Коньядо Секо. Франческо Салинас, вышедший из автомобиля, сразу заметил их: обнявшись, они сидели под деревом, где когда-то, еще в детстве, Руди вырезал их с Мануэлой имена. Они казались такими счастливыми… Стиснув зубы, Франческо резко вывернул руль, и автомобиль, отъехав от обочины, вскоре исчез в потоке других машин… - Но послушайте, я же знаю, что это ребенок Франческо! Мануэла, сидя за столом в кабинете доктора, настаивала на своем, а Виллья гнул свою линию. - Сеньора, наши диагнозы были подтверждены лучшими специалистами. У сеньора Франческо Салинаса – бесплодие, и если вы мне не доверяете, вы можете взять анализы и показать их тому врачу, которому можете доверять. - Но здесь какая-то ошибка! У меня была связь только с одним человеком – с моим мужем! Может, кто-то перепутал анализы? - Это абсурд, сеньора. Тем более, я Вас не знаю и не могу сказать ничего о вас. - Сеньор Виллья, в моей жизни не было другого человека, только Франческо! - Сожалею, сеньора. Но иногда бывает, что наша память нас подводит. - Что вы имеете в виду? - Иногда наша память блокирует какие-то воспоминания, которые мы сами хотим забыть. Возможно, у вас была связь с мужчиной, которого вы не хотели бы помнить… - Вы хотите сказать,- Мануэла порывисто встала, поджав губы, - что я могла забыть, была ли у меня связь с другим человеком? - Сеньора, я повторяю: я не знаю вас и ничего не могу о вас сказать. Я узкий специалист. И думаю, в этой ситуации вам лучше обратится к...психоаналитику! Когда побледневшая Мануэла выскочила из кабинета, Виллья вздохнул и медленно опустился в кресло. Дверь дома Салинасом открылась, и Марина, листавшая журнал, подняла голову. В гостиную медленно вошел брат. Он шел, словно тень, низко опустив голову, и Марина, вскочив, подбежала к нему и ободряюще схватила за руку. - Франческо, наконец-то! Как ты? - Со мной все в порядке, Мари, не беспокойся… Салинас сел на диван и опустил голову, упрямо глядя в пол. - Я не могу не беспокоится, Франческо! Ты всю ночь спал в библиотеке, а с утра куда-то уехал… Что ты будешь делать? - Не знаю, - Франческо наконец поднял голову и отчаянно взглянул на сестру. – Не знаю.. Не могу поверить, что Мануэла все это время лгала мне, что она расказала об этом мне в лицо… - Тем более при всех! Франческо изменился в лице и поднял взгляд на сестру. - Что значит – при всех? - Ну, перед твоими друзьями, перед гостями… - Марина, такое впечатление, будто ты волнуешься о том, что скажут другие! – вспыхнул Франческо. - Отчасти это так… Но Франческо, я не хочу, чтобы твое имя трепали на каждом углу! - Да, пожалуй, - Салинас поднялся и минуту стоял, засунув руки в карманы брюк, - но это… не самое страшное. И он направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Увидев, что хозяин дома направился в комнату Мануэлы, Анаис вошла в свою комнату и села на диван. - Выгони ее, Франческо, - прошептла она, - вышвырни ее. Выгони, прогони ее… Ты полюбишь меня, Франческо…. Выгони ее… Они казались друг другу чужими – сидящая на кровати девушка и застывший на пороге мужчина. Медленно закрыв за собой дверь, Франческо направился к окну. Он ничего не говорил, так как знал – первой должна заговорить Мануэла. - Я была у доктора Виллья. Салинас кивнул, горько улыбаясь. - И убедилась, что я тебе не лгу? - Я не сомневалась в твоих словах, Франческо! Но я утверждаю, что на каком то этапе вкралась ошибка. Мужчина, повернувшись к окну, смотрел вдаль, но при этих словах он повернулся со свирепой и ехидной улыбкой на лице. - А может, ошибка вкралась в ваши расчеты? - В наши? - О Господи, Мануэла! В твои и Руди! Почему же ты не хочешь сказать правду? - Франческо…- Мануэла встала с кровати, и Салинас снова отвернулся, вздохнув. Сейчас она будет оправдыватся… - Я должна тебе кое-что сказать… Это случилось очень давно. В Риме. Кивнув головой, Франческо закусил губу, приготовясь слушать трогательную историю. - После того, как ты уехал из Рима. Когда вернулся с Исабель в буенос Айрес. В то время я тоже была беременна. Взгляд мгновенно изменился, глаза широко раскрылись, впившись в Мануэлу. - Что? – прошептал Франческо. - Я была беременна. От тебя. Псоле этих слов в глазах муж, к ее ужасу, заплясали насмешливые огоньки, а на губах появилось некое подобие улыбки. - Но потом я попала в аварию, разбилась на мопеде, на том, что ты мне подарил, и потеряла ребенка! Нашего ребенка! Я хотела сказать, но ты меня не слышал! - О Господи, Мануэла! Франческо, оскалившись, резко развернулся и широкок улыбнулся. - Прекрати эту бесконечную ложь, умоляю тебя! Скажи правду! Ведь Руди, руди тоже был Там! Руди всегда был рядом с тобой? На что ты надеялась, рассказывая мне все это?! - Ты был первым мужчиной в моей жизни! - Первым – да, но не единственным. Были и другие! - Франческо! Оба сорвались на крик. - Хватит врать, Мануэла! Эта твоя первая беременность… Несчастный случай… и Все прочее… Почему ты не рассказала мнеоб этом раньше?! Чего ты ждала?! На что надеялась?! - Мне было больно об этом вспоминать! – Мануэла сверкнула глазами, но даже плакать не было сил. А Франческо, продолжая улыбатся, скрестил руки на груди, словно лектор, выслушивающий оправдания припозднившегося студента. - Ах, ей больно!!! - Да, Больно! И никто об этом не знает. Я никому об этом не рассказывала, даже маме. - Спорим, что Руди точно в курсе. - Да, О знает! И знаешь, почему? Потому что именно он приходил ко мне в больницу! - Конечно, приходил! – Франческо, пылая от гнева, уже кричал в открытую. – Потому что этот ребенок – его ребенок! Чаша терпения переполнилась. Стиснув зубы, Мануэла воскликнула: - Лучше бы он был отцом! Лучше бы он! Франческо отвернулся, но буквально на мгновение. В следующую секунду, резко развернувшись, со сжатыми зубами, он дал Мануэле такую пощечину, что девушка мгновенно упала на кровать, а на щеке проступило пятно от мужской ладони. Два взгляда скрестились: отчаянный и гневный. Мануэла, с дрожащими губами, приподнялась на кровати, широко раскрытыми глазами глядя на Салиноса, а тот, послав ей последний, убийственный взгляд, буквально пулей выскочил из комнаты. Он не слышал громкого и отчаянного плача, доносившегося из спальни. Исабель Герреро победила. 137-138 серии Солнце светило ярко, и это никого не удивляло. Не просто потому, что Контрадо – Секо находился на севере Аргентины, близ города Санта Крус, что означало более высокую температуру, чем на юге, но и потому, что приближалась осень. А осень в Аргентине, как известно – пора отдыха после холодного лета. Все у них наоборот… Наверное, нет ничего более приятного, чем выпить чашку горячего матэ на свежем воздухе, сидя за летним столиком в окружении араукарий и апельсиновых деревьев. Марсела и Руди тоже так думали, хотя вместо матэ у них был простой кофе, а окружали их банальные осины и дубы. Правда, тема их разговора мало подходила под эту величественную обстановку. Закинув ногу на ногу, Руди рассуждал о своих чувствах, а Марсела беспокоилась за дочь. - Получается, я постоянно невольно хочу доказать Мануэле, что я лучше Франческо Салинаса, - поделился проблемой Руди. - Получается, что ты все еще любишь ее, - Марсела покачала головой: она не понимала дочь. Почему, любя человека, надо обязательно кричать своим видом, что ты – жертва, при этом на словах доказывая обратное? Сколько раз она была счастлива с Франческо Салинасом, когда рядом страдал от любви человек, действительно достойный любви Мануэлы? Мануэла и сама не может ответить на этот вопрос, но все равно вновь и вновь доказывает всем и вся, что Франческо – благороднейший из благородных. Марсела вздохнула и перевела взгляд на Руди. - Не знаю, тетя. Иногда я думаю, что люблю Мануэлу и буду любить ее всю жизнь, а иногда… иногда думаю, что все это – просто навязчивые идеи. - А Элена? - Элена… не знаю, тетя, - Руди отхлубнул кофе и скривился, - у нас с ней были нормальные отношения… двух любящих людей. Они то ссорятся, то мирятся… затем опять ссорятся. Но чувство у меня к ней осталось, и оно взаимно. Но Мануэла… понимаешь, тетя, Мануэлу я действительно любил! Проблема в том, что она меня никогда не любила. Марсела покачала головой, мысленно в который раз проклиная Судьбу за то, что ее дочери встретился на пути этот столичный мерзавец с комплексами выходца из богатой семьи. - Руди, но если ты все это понимаешь, почему ты не хочешь вернуться к Элене? - Именно потому, что я нужен Мануэле! – Руди удивленно посмотрел на тетю – неужели этого она не понимает? - Руди… - Марсела закатила глаза - Ну не смотри на меня так, тетя! – взвился Верецца, но тут же остыл, как и кофе, который он все никак не мог допить, - в глубине души я всегда пытался доказать Мануэле, что достоин ее любви, что я лучше Франческо Салинаса. - И что же дальше? - Дальше? Именно то, что я всегда был упрям… - Руди скромно улыбнулся, а Марсела потрепала племянника по шевелюре – именно такого ответа она и ждала от него. Сесилия, закатив глаза, наблюдала за Катериной, которая с непонятным остервенением выкладывала в сумку апельсины. - Мне кажется, уже достаточно… Кто это все есть будет? - Я съем! – отозвалась Катерина, продолжая грузить “апельсины бочками” – другой вопрос: действительно ли эти “бочки” нужны Салинасам? Сей процесс навел Катерину на одно подозрение. - А знаешь что? – разогнув спину, вдруг начала развивать мысль служанка, - мне кажется, что Миранда… - при этом имени Сесилию перекорёжило… - вновь вернется в дом Салинасов. - Упаси Боже! – откровенно призналась Сесилия. – Да что за мысли лезут сегодня в твою голову? - Ну смотри, - продолжала развивать мысль юная поклонница конкретнологических вопросов, - сеньора Мануэла ушла из дома – раз. Сеньора Миранда не возвращается за вещами – два. Этого мало? А если вспомнить, что именно сеньора Мануэла настояла на том, чтобы уволили сеньору Миранду… получается, что… - Получается, что ты много болтаешь! – вспыхнула Сесилия. – Если она и вернется, то только лишь за своей мебелью. - А давай поспорим – она вернется работать, и ее примут! - На что спорим? Да, спор иногда бывает гораздо соблазнительней перспективы всю неделю питаться апельсинами… - На ужин в ресторане, в центре города! В хорошем ресторане, в центре города! – Катерина довольно улыбнулась: платить за все это безобразие предстоит никак не ей. - По рукам, - Сесилия тоже улыбнулась: им не придеться наблюдать, как Миранда таскает мебель из своей комнаты – платить за обед будет Катерина, и в тот момент они будут далеко от дома Салинасов. – Но Катерина, перестань брать эти аплеьсины! - Отстань, жалко их тебе, что ли? – огрызнулась Катерина. - Кто их потащит? - Я потащу! Анаис Акоста (в присутствии посторонних будем называть ее так), стоя перед столом, разговаривала с Мирандой, и ей совсем не нравилось то, что за ней следил Эмилио. - Он, конечно, сказал тебе, что следил за мной? - Да, и мне это тоже не нравится. Что тебе было нужно в этом квартале? - Это не твое дело, Миранда! - Исабель… - Надо же! – Анаис закусила губу, - в последнее время ты перестала называть меня так! - Тебе это только кажется, дочка, - сидящая в доме Эмилио на диване Миранда поймала себя на мысли, что Анаис права – она действительно все реже говорит ей “Исабель”. - Миранда, ты слышишь меня?! - Да… - Ты должна вернутся в дом Салинасов. - Что… - эти слова настолько насторожили женщину, что, отняв трубу от уха, она удивленно глянула на нее, словно та могла дать подтверждение ее мыслям, - что ты говоришь… - Ты что, глухая? – Анаис снова закусила губу – разговаривать в кабинете Франческо Салинаса было опасным делом. – Ты мне нужна в этом доме, и тебе придется искать способ вернутся в него! Тебе ясно?! (возможно, далее следует другая серия, либо продолжение этой)… С утра не было настроения идти на работу – да и зачем это нужно? Когда тебе плохо, лучший способ отвлечься от мыслей – виски. Немного виски, чуть-чуть льда – и ты можешь ни о чем не думать. Другое дело, что утром не принято пить виски – но Франческо в данный момент не интересовали правила: он не шел на работу, значит, ее можно заменить этим самым виски. Погруженный в свои мысли, мужчина не заметил, что вниз спустилась Анаис Акоста, невероятно элегантная и невероятно загадочная женщина с загадочным именем. Она обладала интересным качеством: умением заинтриговать. Казалось, банальное утро можно начать с банального “Добрый день”, но она могла и эту фразу превратить в начало словесного поединка, интересного и ей, и собеседнику. - В жизни бывают моменты, когда судьба словно бросает нам вызов, - улыбнулась она, и Франческо вздрогнул: гостья угадала его собственные мысли. - Анаис… - Не вставай, сиди, - писательница улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что вежливый хозяин дома не преминет выказать уважение к гостю, даже если этот гость постепенно становится почти своим в этом доме – Франческо встал. - Здравствуй. - Здравствуй, - зеленые глаза встретились с карими. Улыбки были не столь вежливыми, сколько доброжелательными – оба сели. - Ты всегда пьешь виски по утрам? Франческо приложил палец к губам (интересная деталь: это может означать и недоверие, и заинтересованность – о чем он думал в данный момент?) - Не всегда, но сегодня… сегодня – да. - Ладно, я ведь тебя не упрекаю, - улыбка не сходила с губ женщины. – Не надо чувствовать себя виноватым. В сущности человек, - Анаис видела заинтересованность Салинаса в этом разговоре, - никогда не должен испытывать чувство вины. Франческо прищурился и покачал головой, крутя в руках стакан с виски. - К сожалению, в данный момент не могу согласится с тобой, - Салинас склонил голову, - бывают моменты, когда нужно чувствовать вину. Это необходимо, это полезно и… такое случается. - Например? - Например… Ну, например, когда чувство вины – это не просто ощущение. Когда это – вина конкретная… реальная. И ты должен ответить за свои поступки, - о ком он в данный момент говорил: о себе или о Мануэле? - Тогда в чем же ты виноват конкретно? - Конкретно… - Франческо закатил глаза, словно пытаясь вспомнить, в чем он виноват сегодня, - например, сегодня я виноват в том, что утром пью виски. Франческо хотел увести разговор в другое русло, и Анаис этого было не нужно. - Это правда, что пьют, чтобы забыться? – главное – заинтриговать, заинтересовать, ведь Франческо Салинас – не простая жертва. - Да, - мужчина кивнул, - но иногда пьют, чтобы вспомнить… - А ты зачем пьешь? - Ммм, - Франческо прищурился, - и чтобы забыть тяжелые мгновения, - он указал рукой в одну сторону, - и чтобы вспомнить приятные минуты, - рука уже указывала в противоположном напрвлении. Погрузившись в свои мысли, Франческо на мгновение забыл Анаис, и несколько секунд просидел, задумчиво глядя в стакан, словно пытаясь на его дне разглядеть черты той, о ком никто не говорил, но о ком никогда не забывали… Он поднял взгляд внезапно. - Послушай, а ты всегда так… любопытна? Никто не заметил черноволосую голову, высовывающуюся из-за стены второго этажа – Эмилио Акоста, с утра пришедший к Анаис, прижавшись к стене, наблюдал за сидящими внизу Исабель и Франческо. Ясно было, как Божий день: Исабель лишь играет его чувствами, и на самом деле единственный, кто интересует ее – сеньор Франческо Салинас. - Любопытна… не всегда. Лишь тогда, когда я испытываю сильные чувства, - Анаис впилась взглядом в Франческо, и тот поднял брови на эти слова, словно молча говоря ей, что ее намек понят, - когда меня что-то притягивает… - Мммм? - Или наоборот – отталкивает, - эта фраза могла содержать двойной смысл: либо “не обольщайся”, либо “догадайся сам”. - Если честно, мне немного страшно слушать эти слова, - Франческо продолжал крутить стакан с виски, - потому что у меня сегодня плохой день, и я не могу понять, под какое из этих двух понятий попадаю я сам? Прямо в лоб. - Ты меня не отталкиваешь, - тоже метко, и Франческо, взгляд которого стал серьезным, это понял. Пальцы Эмилио Акоста судорожно вцепились в перила – разговор начинал ему не нравится. - Так что ты говорила… - Франческо вернулся к тому, с чего разговор и начинался… - о судьбе, кажется? - Ничего особенного, - по губам Анаис скользнула улыбка, которая была лишь частью игры, но которая выглядела очень натурально, так как и сама Анаис поневоле стала жертвой той игры, которую она затеяла: игры под названием “Анаис-Франческо-Исабель”, - я говорила, что иногда бывают моменты, когда нужно противостоять ударам судьбы. - Я думаю, что эти слова, вольно или невольно, были предназначены именно мне, - сказал Салинас, задумчиво глядя на Анаис. – Именно мне, и именно сегодня. Я понял, что ты хотела сказать. Анаис подалась вперед. - Я обращалась именно к тебе, - она уже не улыбалась, да и он был серьезен. - А вот к примеру, что делать, если человек не может принять вызов судьбе? Или не хочет? Или у него мало сил… Что делать тогда? - В таком случае лучший выход – не принимать вызов судьбы и не бороться против него. Не стоит переоценивать свои силы, если ты чувствуешь, что не в силах преодолеть это препятствием. (А я настаиваю на гильотине – лучшее средство от головной боли) : - ) - Если ты не в состоянии преодолеть это препятвствие, то будешь только злится… и разрушишь свою душу. После этого на несколько секунд в гостиной стало тихо. Анаис улыбалась, Франческо, откинувшись в кресле, прищурившись, смотрел на нее. - Кто ты такая? – последовал вопрос со стороны мужчины. - Я женщина, - ответила она, - женщина, которая много перенесла в этой жизни, и которой еще много предстоит перенести… и хорошего, и плохого, Франческо Салинас. В сущности человек – это всегда продукт жизненного опыта. Неважно – плохого или хорошего… Что-то важное готово было сорватся с губ Франческо Салинаса, и Анаис в нетерпении ждала следующей фразы, и именно в этот момент Эмилио Акоста начал стремительный спуск с лестницы, который был больше похож на скатывание с горы – он очень надеялся, что Франческо не произнесет фразу, которую ожидала Анаис. Оба вздрогнули, и поднявшийся Франческо не заметил взгляда, которым Анаис наградила Эмилио. - Франческо… - нервно бросил Акоста. - Эмилио? Я думал, ты в офисе, - Франческо встал. - Я заезжал к тебе рано утром, но ты еще спал. Я поехал по делам и вот решил вернутся… за тобой. - Извини, но сегодня у меня нет настроения ехать в офис, - Франческо оглядел сам себя – одет он был явно не для офиса, - да и состояние не то… - он бросил взгляд на стакан с виски. - Так что прошу извинить меня, - он улыбнулся Анаис и пошел в библиотеку. Анаис поднималась метрами – как змея. - Почему ты ТАК с ним говорила? – Эмилио дождался, когда закроется дверь за Салинасом. - Идиот, - прошипела Анаис, стиснув зубы. В течение этого вежливого обмена любезностями между Франческо и Эмилио, она сидела, в душе проклиная всех и вся, в особенности Эмилио – Франческо Салинаса не так просто вывести на подобный диалог, и сеньор Акоста очень удачно сыграл роль щепки в гладко отшлифованном полу. Женщина направилась к лестнице, но окник Эмилио заставил ее резко обернуться: - Исабель! - Что ты сказал? – вытаращив глаза, она уже не была похожа на ту загадочную писательницу, что только что беседовала с Франческо Салинасом о судьбе. - А-на-ис, - четко выговорил Эмилио, и женщина, развернувшись, поспешила наверх. Эмилио последовал за ней. Ворвавшись в комнату, Анаис села перед зеркалом, с ненавистью глядя на вошедшего за ней Эмилио. - Зачем ты ему все это говорила? - Прекрати, Эмилио! – женщина развернулась. – Сегодня ты уже второй раз выслеживаешь меня! Прекрати это делать, или, если тебе так нужно контролировать меня, делай это открыто! Вместо ответа Эмилио подошел к ней и схватил обеими руками за голову, глядя прямо ей в глаза. - Прекрати за мной следить, Эмилио, - повторила Анаис, - скоро настанет тот день, когда мы будем вместе, а пока… прекрати за мной следить. Адвокат Пинтос мог быть собой доволен – наконец у него появилась работа. Правда, клиентку нельзя было назвать особо богатой, да и дело – особо сложным, но все-таки, клиентка была симпатична, а дело об увольнении – прибыльно, особенно если уволили ее богатые люди. Пинтос не подозревал одного – “клиенткой” была Сеслеста, и никто ее не увольнял, тем более – несправедливо. Просто это была часть плана сеньора Леопольдо Анцуати де Салинаса – 50 000 долларов продолжали находится у Пинтоса, и надо было узнать о них побольше. А как узнать, если тебя все знают в лицо и на порог не пустят? Проще всего- прислать того, кого в лицо не знают. Этим человеком и оказалась Селеста. Конечно, Мануэле сейчас не были нужны подарки – но маленькая безделушка всегда может порадовать человека, которому сейчас плохо. Поэтому Марсела приближалась к дивану, на котором лежала Мануэла, с маленькой коробочкой в руках. - Мама… - Мануэла украдкой вытерла слезы – они стали частью ее существования и с Франческо, и без него. - У меня для тебя сюрприз, - Марсела старалась не обращать внимания на эти слезы. - Что такое… - Возьми, открой! – на лице дочери появилось выражение заинтересованности, и мать улыбнулась – это точно отвлечет ее от мыслей о Салинасе. - Посмотрим, посмотрим… - Мануэла взяла коробочку и несколько секунд шершала бумагой, разворачивая подарок. – Что там… Марсела с улыбкой смотрела надочь. - Духи! – воскликнула Мануэла и вдруг изменилась в лице. Марсела обеспокоенно перевела взгляд с коробочки на глаза дочери, которые вдруг снова стали заполнятся слезами. - Что то не так? - Надо же… - Мануэла вертела в руках маленький изящный флакончик, - точно такие же духи мне подарил Франческо в Риме. - Прости, - Марсела не знала, что сказать. Она и не догадывалась о том, что, желая избавить дочь от воспоминаний, лишь приблизит их. – Как обидно, я не знала. Я бы выбрала что-нибудь другое. - Мама… - воскликнула Мануэла; она хотела что-то сказать, но не знала, как выразить свои чувства, что нужно воскликнуть, чтобы ее поняли, чтобы ее услышали. - Нет, не надо! – Марсела покачала головой. – Мануэла, я не хочу, чтобы ты страдала по вине этого человека! - Этот человек – отец моего ребенка! – Мануэла упрямо взглянула на мать. – Ты же знаешь, мама, что чувствует женщина, когда ждет ребенка! Марсела опустила голову – с инстинктами никто не в состоянии справится. - Это такое ощущение… так же было и в первый раз. - Что? Марсела подняла голову; ей показалось, что дочь сказала что-то не то, или оговорилась, или… - В первый раз все было точно так же, мама! - О чем ты говоришь? – нет, это не была оговорка, и матери показалось, что у нее голова закружилась от внезапной догадки. Она вздрогнула и приложила руки ко рту. И Мануэла подтвердила ее мысли. - Сядь, пожалуйста, потому что я хочу кое-что тебе рассказать… Марсела медленно села – это было не трудно, так как ноги вдруг перестали слушаться ее… - Когда я была в Риме… тогда, когда познакомилась с Франческо… Я забеременела… - Что?! - Подожди, выслушай меня, мне и так тяжело говорить об этом, - Мануэла закусила губу, но она понимала, что должна сказать ей это. – Выслушай меня спокойно, прошу тебя. Все началось еще в самолете, когда я познакомилась с Франческо… “Молодой мужчина улыбнулся и переложил журналы со свободного кресла на пол, уступая место девушке в розовой рубашке и джинсах, которая, внезапно покраснев, уставилась на него, растерянно хлопая глазами. Эта путаница с билетами… но она должна была лететь вторым местом, почему же ее сажают сюда, где сидят пассажиры Первого класса? - “Извините, эта путаница… не знаю, что случилось… На мое место продан билет”… - “Нет, нет, все в порядке”, - рот растянулся в улыбке, а глаза сверкнули, - наоборот, я рад такой компании. Нечасто мне приходится лететь с такими очаровательными спутницами”. - “Вот как”? - “Да”. Несколько минут летели молча, но черные глаза украдкой ловили взгляд карих. Мануэла чувствовала себя неловко, и даже не могла понять, почему… - “Вы летите в Мадрид”? – мужчина явно не выдержал тягостного молчания, хотя и пытался сделать вид, что поглощен чтением газеты. - “Нет, в Рим”. - “Надо же! Я тоже!” - … Мы познакомились в самолете, и сразу почувствовали взаимную симпатию, - закрыв глаза, Мануэла вспоминала приятные моменты первой встречи, - и только позже я узнала, что Франческо сделал маленькую хитрость, чтобы я села рядом с ним. Он был необыкновенный… Он не был похож на тех мужчин, которых я встречала раньше… – “Это – фонтан Тритона. По преданию, если бросить в него монетку и загадать три желания, они обязательно сбудутся…” - “И какие же ты загадал желания”? - “Первое: быть с тобой вместе и всегда”. - “А второе”? - “Быть С ТОБОЙ вместе и всегда”! - “Сумасшедший… Ну а третье?” - “БЫТЬ с тобой… вместе… и всегда”. - Мы сразу друг другу понравились, и на следующий день я застала его у входа в пансион. В тот день мы долго гуляли по Риму. Постепенно наша взаимная симпатия переросла в нечто больше… в глубокую и взаимную любовь… “ В номере отеля было тихо и темно. Свет не нужен любящим сердцам, они сами освещают дорогу друг к другу… Губы скользили по губам, дыхание переплеталось с дыханием, и Мануэле казалось, что она – самая счастливая женщина на свете… Самая счастливая, потому что такая любовь – вечна, и эта первая ночь – лишь первый робкий шаг по дороге, которая обязательно приведет к счастью”… - … Он был добрым, нежным, внимательным… Я понимала, что Франческо тоже меня любит, и я поддалась своему первому чувству… такому светлому и чистому. Господи, как я была счастлива! … - “ Вы – лишь игрушка в руках моего мужа! – кричала незнакомая сеньора, такая элегантная в своих черных очках, черной шляпке и дорогом костюме. – Вы – минутное увлечение для Франческо, а нас с ним связывают 10 лет счастья и любви”! - “А где Франческо”? - “Его здесь нет. И слава Богу. Он даже не знает, что я здесь, но он будет счастлив меня увидеть, так как понимает, что вы – лишь дешевка”! - “Перестаньте оскорблять меня”! - “Вы – уличная девка! Убирайтесь отсюда, вон из номера, и чтобы я никогда, слышите, никогда вас не видела”!!! - … А потом, когда я застала в его номере его жену… Когда я поняла, что он с самого начала обманывал меня, мне показалось, что весь мир настроен против меня. Я чувствовала себя несчастной, раненой, оскорбленной… - “Что-то не так, доктор”? - “Нет-нет, все в порядке… Вы беременны”… - А потом я узнала, что жду ребенка. Я была в отчаянии, но не до такой степени, чтобы отказаться от нашего с ним малыша. Я вышла из кабинета доктора, села на мопед… на тот мопед, что Франческо подарил мне… и поехала, куда глаза глядят… “ Не было сил кричать, но так хотелось. Не было возможностей сказать все то, что накопилось в душе. Франческо… его жена… ребенок… Мопед продолжал мчатся по дороге, а девушка даже не замечала того, что перед ней стоит грузовик, перевозящий мороженое. Удар, и…” - И я потеряла ребенка. Нашего ребенка. Я не видела этого грузовика, я вообще ничего вокруг не видела. Но даже в больнице я еще не понимала, что нашего малыша больше нет. Я поняла только тогда, когда доктор сообщил мне об этом… - “Сеньора, я сожалею. Нам не удалось спасти его – удар был слишком сильный”… Она была не в том состоянии, чтобы кричать или обвинять кого-то – молчаливые слезы бывают красноречивее громких криков…” Воспоминания сменились реальностью, и Мануэла, открыв глаза, встретилась с отчаянным взглядом матери. - Все было так прекрасно… И так ужасно кончилось. Марсела даже не кивнула – ей было так больно, что не было сил передать. - Прости меня, мама! Я хотела рассказать, но… не могла. Мне больно об этом вспоминать, понимаешь? - Успокойся, Мануэла, - Марсела подошла к дочери и крепко обняла ее, стараясь, как в детстве, защитить свое дитя от злых духов, - успокойся… - Мама! - Успокойся, девочка, все будет хорошо. - Мама… - Все будет хорошо… Мариана прибавила шагу – Антонио пригласил ее в ресторан? Такого просто не может быть – с того момента, когда Аманда отобрала у него кредитную карточку, они питались дома или в столовой, расположеной в том же здании, что и офис Салинасов. Нет, этого не могло быть, но это была правда, и ради такого случая нужно было одеть что-то очень красивое. Например, синее платье, которое Мануэла привезла ей из Рима, и которое она так и не успела одеть… Элегантный Антонио Морено сиял, как начищенный пятак… простите, какой в Аргентине пятак?! Я хотела сказать – как 5 песо. Монетка такая, сверкает иногда так же, как и пятак (при условии, если она действительно хорошо начищена). - Итак, мне очень и очень любопытно, почему это вы, сеньор адвокат Антонио Морено, вызвали меня из офиса? – перешла в наступление Мариана. - Потому что в офисе я не мог сделать того, что сделаю сейчас. - Очень интересно! А что же это такое, чего ты не мог сделать в офисе? - Пусть это будет нашим маленьким секретом, - Антонио выглядел загадочно, как (почему то в голову опять лезет пресловутый начищенный пятак)… - А почему же ты тогда не смог этого сделать утром? - Потому что утром у меня не было тех возможностей, которые есть сейчас. Понятно? - Ничего не понятно, но занимательно! – Мариана рассмеялась. – Что это за секрет? - Это фокус. - Фокус?! - Да, фокус, и смотри на меня внимательно. Да, глупо выглядит адвокат, который посреди ресторана размахивает руками, но если в Аргентине существует такой замечательный праздник, как праздник лени, когда все вокруг валяются, словно овощи на грядке, то и адвокаты, больше смахивающие на нечто среднее между начищенным пятаком (или песо) и ветряной мельницей – это так, пустяк… Во всяком случае, на Антонио, кроме Марианы, никто внимания не обращал. - Абра-кадабра, раз, два, три! – Морено с гордым видом извлек из внутреннего кармана жилета кольцо и небрежно бросил его на блюдечко. - Какая красота! – воскликнула Мариана, но Антонио покачал головой. - Это еще не все… Абра-кадабра, раз, два, три… Это коробочка для кольца… За кольцом последовала коробочка, которая уютно пристроилась рядом с блюдцем, а на этом фокусы не заканчивались. - Абра-кадабра, раз, два, три! А это – бумажка для нашей коробочки, в которую мы положим наше кольцо. С диким шуршанием (а бывает ли шуршание домашним?) за коробочкой из все того же бездонного кармана последовала бумажка. - Интересно…- сказала Мариана. - Пока не интересно. Это еще не все. А теперь мы берем кольцо…- Антонио подцепил пальцем кольцо и продемонстрировал его Мариане, - и кладем его в коробочку… - кольцо шлепнулось на бархат, - а коробочку заворачиваем… в бумажку… и получается конфетка. Да, не умел Антонио иначе заворачивать подарки. - Абра-кадабра, раз, два, три! - И что? - Как, ты не видишь? Наша конфетка превратилась в подарок, который мы дарим Мариане. Тебе, любимая. А вот визг Марианы Верецца был явно дикий. Развернув бумажку, она открыла коробочку и в восхищении уставилась на кольцо, словно минуту назад не видела его лежащим на блюдечке. - Какая красотаааа…. Но откуда это, Антонио? - Ээээ… В общем, сегодня я подписал один очень выгодный контракт… и скорее всего, я перейду работать в одну влиятельную компанию… - А Аманда? - Аманда не имеет доступа к этой компании, Мариана. - Значит, все у нас будут хорошо? - Со временем, но будет. Мариана широко улыбнулась – первая хорошая новость после тех новостей, которые она узнала о Мануэле… Очевидно, этот ресторан был предназначен только для того, чтобы в нем питались адвокаты в обществе красивых девушек. Во всяком случае, если бы Антонио обернулся, он бы весьма удивился, увидев за столиком недалеко от окна Пинтоса в обществе бывшей служанки дома Салинасов. Но Антонио не обернулся, и планы Леопольдо от этого не рухнули: Селеста начала наступление на Пинтоса. - Вы знаете, - поделилась она, кокетливо помахивая шарфом перед носом у адвоката, - разница в возрасте никогда не смущала меня: наоборот, она меня притягивала. - Вы бы так не говорили, если бы вам было столько же лет, сколько и мне, - хмыкнул Пинтос. - Если бы я была старше вас, мы бы с вами не встретились: я не люблю мужчин моложе себя. Меня всегда притягивала… - Селеста задумалась, силясь вспомнить, что же ее притягивало, - зрелость, опытность мужчины… вы меня понимаете… Мне никогда не нравилось общаться со сверстниками. - Когда вы так говорите, то становитесь еще симпатичнее, - сказал Пинтос, и Селеста улыбнулась. - А вы все равно сохраняете дистанцию, не так ли? Почему бы нам не перейти на “ты”? - Я не знаю… - адвокат вертел в руках пакетик с сахаром, словно перед ним стояла сложнейшая задача: высыпать сахар в чашку, или продолжать теребить его в руках… - я даже не знаю… - Тогда я начинаю: Тебе нравится быть адвокатом? - Я как-то не задумывался об этом, - Пинтос наконец выпустил из рук сахар, но тут же схватился за свой любимый носовой платок, которым он постоянно вытирал лоб, - я задал себе этот вопрос один-единственный раз, когда переступил порог университета. - Но ты доволен? - Я много раз ставил перед собой какие-то цели, и много раз преодолевал их, стараясь быть лучше, чем я есть, но меня все время одолевали какие-то сомнения… Не знаю, наверное, я не смогу ответить на этот вопрос. - Да, но сомнения делают человека лучше, - Селеста кокетливо поправила рукой прядь волос, наблюдая за адвокатом. Да уж, нелегко будет у такого человека узнать, где он прячет деньги… - Вот здесь ты права, - согласился Пинтос, и Селеста улыбнулась: первый шаг она сделала, не оступившись. - Наконец –то я слышу “ты”! – воскликнула она и в знак одобрения подняла стакан виски. Марсела улыбнулась, стараясь даже деланным смехом развеселить дочь. Она поправила простыню и взглянула на вошедшую в комнату Мануэлу. - Тебе нравится? Девушка была одета в розовую рубашку и свои любимые джинсы – словно она никогда и не жила в доме Салинасов… - Да, очень уютно, - она оглядела комнату, в которой столько не жила, и села на кровать. - Конечно, и я хочу здесь полностью все переделать, - сияющая Марсела встала, но дочь схватила ее за руку. - Мама… Я хочу кое-что тебе сказать. - Что такое? - Я не останусь здесь… надолго. - Как так? - Мама, я не знаю… меня что-то гнетет. И я чувствую, что Франческо… он не виноват в том, что случилось… - Хватит! – Марсела закрыла глаза – этот человек полностью владеет душой Мануэлы. – Я не хочу об этом слушать! - Но мама… Я хочу, я должна узнать все, узнать, что случилось на самом деле, пойми! - Нет, ты просто ненормальная! – Марсела вскочила, не желая слушать дальше эти речи. – Ты спятила, Мануэла! - Нет, Марсела. Мать и дочь обернулись на голос. В дверях, сложив руки на груди, стоял Руди. - Нет, я помогу Мануэле и буду с ней всегда, если это понадобится, - кивнул он, - лишь для того, чтобы она поняла: нечего питать иллюзий относительно этого человека. Франческо Салинас – ничтожество, мерзавец и подонок, и если того надо, мы вместе раскроем тайну этого человека, а также всей его семьи. Мануэла вздрогнула и поджала губы – не то она ожидала услышать. Но если ей предлагается помощь – она ее принимает. Ей она сейчас необходима. Девушка медленно поднялась с кровати, не сводя взгляда с кузена… … Дверь медленно открылась и в комнату на цыпочках вошла женщина. Франческо Салинас, лежащий на кровати, даже не обратил на нее внимания – слезы застилали ему глаза. А что в этом плохого? Вопреки сложившимся стереотипам, плачут все, особенно если на душе пусто, и виски не помогает. Особенно если воспоминания, навалившиеся на твое сознание, не дают свободно вздохнуть. Особенно если нет никого, с кем можно поделится… Есть пара шаблонных фраз, типа “Сожалею” или “Бедняга, как он страдает”, но разве можно понять всю глубину страдания, когда порой и сам ее понять не можешь? Перед глазами стоял образ той, что изменила ему, той, что была счастлива в Сестриерес, той, что медленно оборачивалась, когда вбежавший в церковь мужчина закричал: “Мануэла”! Мануэла… Такое красивое имя… Такая грустная история… столько отчаяния… Женщина несколько секунд простояла в дверях, а затем медленно вошла в комнату. Мужчина даже не повернул головы, и женщина, скинув туфли, прилегла на кровать рядом с ним и обняла его за плечо. Она одна могла понять его, защитить его, спасти его… хотя бы на секунду… Ведь они были так похожи… - Да, братец, - прошептала Марина, - и ей хотелось плакать, - странная у нас с тобой судьба… Номер в отеле, где остановились Франческо и Мануэла, был уже давно освещен яркими лучами,но влюбленные и не думали вставать. Они обнимали друг друга так, словно боялись друг друга потерять… “Дорогой, я тебя обожаю!” – воскликнула Мануэла, сопроводив свой восторг звонким поцелуем. Франческо схватил ее за голову и притянул к себе, улыбаясь: “Люблю, люблю, люблю,люблю,люблю! Я тебя обожаю!” “Мы правильно сделали, что приехали сюда, правда?” “Да, любимая. И мне кажется… сейчас мне кажется, что ты уже набралась сил.” “Да, теперь я ничего не боюсь”! “Знаешь, мы действительно правильно сделали, что приехали сюда, - Франческо обвел взглядом номер. – знаешь, за последние месяцы я так боялся тебя потерять…” Сверкающие глаза смотрели на мужа, а рот растягивался в улыбке. “Но сейчас все изменилось, верно”? – Франческо сделал выразительные глаза, словно ища у жены подтверждение своим словам. “Конечно изменилось, и знаешь, почему? Потому что мы одни! Одни, совсем одни, и это чудесно”! “Чудесно, но не стоит забывать, что мы не совсем одни… в этом мире”, - кажется Салинас не был доволен этим фактом. Мануэла положила голову на грудь мужа и накрутила на палец прядь своих волос. “Я этого не говорила, но просто… дай мне поиграть… дай мне помечтать о том, что мы всегда будем одни, и никто, и ничто в этом мире не разлучит нас”. Франческо взглянул на жену и поразился, насколько у нее красивые глаза – казалось, что он утонет в них. “Мечтай, сколько хочешь”, - прошептал он. “Как же я тебя люблю”! – пискнула Мануэла. “А уж как я тебя люблю”, - хмыкнул Франческо, крепко обнимая жену… Но это был не номер в Сестриерес, и рядом не было ее. Она просила его дать ей помечтать – возможно, это он должен был просить ее об этом… Марина вздохнула и задумчиво провела рукой по волосам брата. - Как я тебя понимаю, - прошептала она, - и всегда понимала. Мы оба страдаем, мы с тобой так похожи, ведь мы – брат и сестра… Я страдаю по ребенку, которого потеряла…А ты… из-за ребенка, которого у тебя никогда не будет. Мужчина тихо схлипнул и, притянув к себе сестру, обнял ее. - Поплачь, - посоветовала Марина, хотя ей самой хотелось плакать, - поплачь, потому что когда человек плачет… он устает. А душа его отдыхает… Поплачь. Брат судорожно сжал руку сестры и закрыл глаза. Тут уже Марина не выдержала – в голос разрыдавшись, она упала брату на грудь. - Франческо, я очень, очень, очень тебя люблю! – прошептала она, потому что не могла сказать иначе. Потому что ей было плохо, видя, как плохо ему. Так они и лежали – две статуи отчаяния, у которых ничего не осталось, кроме любви друг к другу… Как легко, однако, за спиной у людей обсуждать их трагедии! Но Сесилия и Селесте не гнушались этого – а чего им еще оставалось делать? Радует, что не дошли до того, чтобы поспорить, вернется ли сеньора Мануэла к сеньору Франческо, или нет? 139 серия Едва на улице рассвело, и дом Салинасов, такой огромный, величественный и враждебный для нее, наполнился солнечным светом, на лестнице появилась хрупкая женская фигурка. Осторожно ступая, дабы никого не разбудить, Мануэла медленно спускалась по лестнице, неся в руках тяжелый дорожный чемодан, наполненый тем немногим, что она привезла с собой когда-то, впервые переступив порог этого дома. Ей было больно уходить, но она понимала, что другого выхода у нее нет: в этом доме, где к ней относились с недоверием и враждебностью, в доме, где рука мужа, призванная для того, чтобы защищать ее, нанесла ей тяжелый удар, не столько ее телу, сколько душе, Мануэла не могла находится. В ее глазах уже не было слез, печать отчаяния слетела с ее лица, но в глазах застыло тяжелое чувство грусти. Прекрасная история любви не смогла пройти очередной порог, который Судьба поставила перед ними, и если эта любовь споткнулась об этот порог, значит, она была слаба. В последний раз взглянув на дом, где она, казалось, могла бы найти счастье, но нашла лишь горе и отчаяние, девушка медленно подошла к двери и раскрыла ее. Дверь закрылась за ней, отделяя прошлое от будущего. Вслед Мануэле доносился тихий женский смех: Анаис Акоста, Опираясь о перила на площадке второго этажа, торжествовала. Несколькими часами позже Анаис Акоста, направляясь на окраину города, в один из тех старых районов, где живут лишь бедняки и пьяницы, нос к носу столкнулась с медсестрой Нормой, той самой Нормой, что выхаживала ее в Центральной Клинике. Встреча эта удивила обоих, но, если Норма была просто удивлена, то к удивлению Анаис примешивалась и нотка злости: эта встреча ей не была нужна. Она попыталась пройти мимо медсестры, сделав вид, будто не знает ее, но Норма окликнула ее, и выхода не было – Анаис остановилась. - Вы меня помните? – Норма улыбнулась. – Я ухаживала за вами в клинике. - Ах да… Норма, верно? - Да, Норма! Как у вас дела: вы не появлялись у доктора Сантильяна уже давно. - Спасибо, все хорошо, - Анаис нервно оглядывалась, и медсестра заметила это. - А что вы делаете здесь, сеньора? Я думала, вы не появляетесь в районах, подобных этому… - Я искала один магазин, но кажется, не туда зашла, - Анаис оглядывалась, делая вид, что не ориентируется в местности. - Да, вы явно не туда зашли, - Норма опять улыбнулась и переложила тяжелую сумку из одной руки в другую, - на этой улице ввобще ничего не продают, а я иду к матери, чтобы отнести ей продукты… Кивнув, Анаис поправила на плече ремешок сумки, и сверкнувшее на пальце кольцо привелкло внимание медсестры. Изменившись в лице, она схватила Анаис за руку и поднесла ее к глазам, желая поближе рассмотреть украшение. - Но… ведь это кольцо пациентки из 18 палаты, - удивленно выдохнула она, - откуда оно у вас? - Это мое кольцо! – нервно сказала Анаис и быстро спрятала руку, что насторожило Норму. - Сеньора, это кольцо сделано по заказу, мне об этом рассказывала сама сеньора Анаис Акоста. - Извините, мне пора, - Анаис быстро побежала к дороге, вытянув руку и крича: - Такси, такси! Автомобиль резко остановился, и женщина быстро села в машину. Можно считать, что первым человеком, который начал расследование этой истории, стала именно Норма, потому что, придя в Центральную Клинику, она немедленно рассказала все доктору Сантильяну, и у того история с кольцом вызвала подозрения, которые еще более усилились, когда, позвонив на дом Эмилио Акоста и спросив у Миранды, не пропадало ли кольцо у сеньоры Анаис, та ответила, что ничего у нее не пропадало. Сантильян посоветовал сеньоре Акоста прийти к нему на прием, на что женщина уклончиво ответила, что это будет трудно сделать, так как сеньора редко бывает дома. Все это очень насторожило Сантильяна, и он попросил Норму вытащить на свет Божий историю болезни сеньоры Анаис Акоста. Расследование началось. Франческо Салинас сидел в кабинете, никого не желая видеть, а Марина не могла понять, почему Габриела выгораживает Мануэлу. - Тетя, вспомни, - говорила она, мечясь по комнате в поисках каких-то сережек, - вспомни, как страдал Франческо, когда узнал о своем бесплодии! - Марина, с тех пор многое могло изменится, и результаты анализов – тоже. - Не говори ерунды! Где мои туфли? - Я и не говорю ерунды, - Габриела пожала плечами, - но лучше вспомни ты: я сразу предсказывала… - Тетя, ты не видела мои туфли? - Нет. Я предсказывала… - Вот вечно одна и та же проблема: то туфли потеряю, то платье! - Предсказывала, что у Франческо будут дети. Марина резко прекратила метания из одного угла в другой. - Может, ты и права, но ты никогда не говорила, что это будут Его дети! Мануэла поступила глупо! - Ты о чем? - О том, что она глупо сделала, что ушла! В конце-концов, через некоторое время Франческо усыновил бы этого ребенка, и все стало бы хорошо. - Марина, не говори ты ерунды, я тебя умоляю! Как, ты думаешь, могла бы здесь находится Мануэла, ежедневно ощущая на себе гневные взгляды тебя и твоего брата? - Ой, ха-ха-ха, я умираю от смеха! А ты думала, я ее по голове поглажу за то, что она решила обогатить род Салинасов таким нетрадиционным способом? - Марина, я могу сказать тебе одно: я предсказывала, что у Франческо будет ребенок, и он будет. - Да, но отцом которого является Руди. То-то Франческо не желал его видеть… - Я предсказывала, что у Франческо будет Его ребенок, - бросила Габриела, направляясь к дверям, - и ты еще вспомнишь мои слова. Дверь закрылась, оставив Марину с открытым ртом. Она уже и думать забыла как о сережках, так и о туфлях. Похоже, сегодня был день обсуждений трагедии Салинасов. Даже Дороти, разливающая кофе, не преминула вынести вердикт Салинасу: - Твой друг – кретин! И знаешь, почему? Потому что он кретин! - Дороти, я тебя умоляю, - Арт нахмурился, - Франческо страдал, когда узнал о том, что он не может иметь детей. Я был свидетелем того, как влиятельный человек почти за неделю опустился до состояния бомжа: он пил, пил и пил, пил днями и неделями, виня себя за то, что заставил Исабель страдать. - Вы посмотрите на него! Он пил, а Мануэле сделал такой выговор за то, что она позволила себе раз в жизни гульнуть на стороне! Наверняка твой Салинас постоянно гулял, а когда Мануэла раз в жизни позволила себе провести с кем-то ночь, то все: начинаются упреки, ругань и прочее, вплоть до выгонения из дома!!! - Дороти, я умоляю тебя: я не настроен сегодня выслушаивать твои феминистские выступления. - Да нет, дорогой! Это не мои феминистские выступления, а твой мужской шовинизм, или эгоизм, или как это можно назвать! Тоже мне два мушкетера – за Салинаса – горой, а Мануэлу кто пожалеет? И вообще, что это за мужчина, который не сказал сразу, что не может иметь детей?! Твой дорогой и обожаемый Франческо на деле – просто баран!!! Подперев пальцем голову, Франческо Салинас сидел в кабинете. Мысли вихрем вертелись в голове, но ни одна из них не была ясной, а взгляд уперся в книжный стеллаж, но это не означало, что он видел то, на что, казалось, смотрел. Дверь медленно открылась, и в кабинет вошла Марина. Увидев брата, она медленно покачала головой: у нее возникло ощущение, что он умирает. - Франческо… Уголки рта дернулись, а взгляд остановился на сестре. - Марина… Они понимали друг друга с полуслова, с самого детства. У них было всего два года разницы, но Франческо был для Марины почти как отец, которого она так рано потеряла. Когда в той страшной аварии умерли их отец с матерью, молодой человек покорно взвалил на себя заботы и о сестре, и о фирме, которой стал руководить, и которая под его началом только расцветала, но в то же время, он всегда был для нее не только опекуном, но и братом, и самым лучшим другом. И не удивительно, что они понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова. Эта была пусть и маленькая, но настоящая семья. Потому что настоящая семья – это та, где один человек готов за другого отдать жизнь. Поэтому то, что происходило сейчас с Франческо, Марина очень сильно ощущала на себе. - Как ты, братик? – она зашла в кабинет и закрыла за собой дверь. - Как я? Хороший вопрос, - он попытался изобразить улыбку, но получилась гримаса отчаяния. - Мануэла ушла… - Я знаю. А куда? - Вернулась в деревню, к маме, к Руди… - Ты любишь ее по-прежнему? Ответа не было долго, а взгляд опустился на поверхность стола. - Когда я женился на Исабель… - он опустил голову… - Ты не представляешь себе, как я хотел детей. Ты знаешь, что я всегда их любил… И мы ждали. Мы долго ждали этого момента, а потом вдруг поняли, что что-то не так, что наш брак рушится из-за того, что Исабель все не могла забеременеть. И я прошел это обследование. Шаг за шагом, проходя через все тесты, унизительные для мужчины, чтобы узнать, что во всем виновен лишь я. А теперь Мануэла говорит… - “ Я жду ребенка”… Франческо отвернулся, чтобы сестра не заметила отчаяние в его глазах. - Я ударил ее. - Что? - Да, я ее ударил. Ударил, потому что не мог вынести этой лжи. - Ты хотел бы, чтобы она вернулась? - Не знаю… Сейчас я ничего не знаю, Марина… Мне хочется умереть, потому что я ударил ту, которую люблю больше жизни. Не знаю, что изменилось, что произошло, если Мануэла решилась на измену. Не знаю, почему я не заметил, что все изменилось. - А ты мог бы признать этого ребенка? Взгляд резко стал тяжелым и быстро устремился на Марину, а рот превратился в упрямую узкую линию. Это и был его молчаливый ответ. Дверь медленно открылась, и вошедшая девушка оглянулась по сторонам. Конечно, никто ее не встречал. Ведь все думают, что она сейчас счастлива, что она всегда будет счастлива… Вздохнув, Мануэла вошла в дом и с трудом втащила за собой чемодан. Только сейчас, оглянувшись, дочь заметила мать, неподвижно застывшую в дверях комнаты. - Мануэла! – лицо Марселы озарилось улыбкой, а Мануэле, напротив, хотелось плакать. – Какая радость! Ты приехала… Я думала, ты в Италии с Франческо! - Нет, - Мануэла поставила чемодан на пол и наконец обняла мать. – Нет, мама… Я ушла от него. - Что ты говоришь? – Марсела засмеялась. - Между нами все кончено, мама. Я рассталась с Франческо. Минуту длилось молчание, всего минуту, пока Марсела Верецца пыталась переварить эту странную информацию, так же, как и Руди, вышедший из комнаты. - Как… Что произошло? – спросила Марсела. Мануэла только сейчас заметила, что на нее смотрят. - Руди?! – изумленно воскликнула девушка. – Но я думала, что ты в Италии! - Я тоже думал, что ты там осталась, - кузен подошел к Мануэле и они крепко обнялись, как тогда, когда маленькая девочка искала защиты у старшего кузена. - Нет, теперь уже… нет… - Мануэла вытерла слезы тыльной стороной ладони, и ее лицо озарилось светлой улыбкой, - но сначала я хочу рассказать вам одну новость! Одну чудесную новость! Пойдемте! Все трое подошли к дивану и уселись на него, руди сел напротив – в кресло. - Я жду ребенка, - начала Мануэла, но ее голос потонул в радостном вопле матери. - Мануэла, дочка! – Марсела обняла дочь и ободряюще похлопала ее по коленке. – Это чудесная новость! А что говорит Франческо? В глазах Руди застыл немой вопрос. Мануэла изменилась в лице. - Франческо… Вот в этом то и дело. Он разозлился на меня. - Я так и думал! – наконец то Руди мог утешить свое самолюбие. Порывисто вскочив, он свирепо покачал головой. – Конечно! Он думает только о себе! - Руди, все гораздо серьезнее, чем ты думаешь… - Все гораздо серьезнее! Он накричал на тебя?! - Не в этом дело… 10 лет назад, - Мануэла попыталась передать то, что она сама могла понять из этой запутанной истории, - Франческо женился на Исабель. Исабель не могла иметь детей, и они решили обследоватся. Через некоторое время все прояснилось – Франческо сказали, что он бесплоден. - Но… - Подожди, мама, это еще не все! Прошло время, мы с Франческо поженились, и сейчас я забеременела. Но Франческо считает, что это не его ребенок. - Как же так! – всплеснула руками Марсела и даже вскочила. – Это же возмутительно! За кого он тебя считает, если так обвиняет тебя?! Я всегда говорила, что в их семейке все ненормальные! - Может, диагноз изменился? – сделал предположение Руди. - Нет, Руди, - горько усмехнулась Мануэла. – Диагноз все тот же, и не изменится: Франческо бесплоден. Я смотрела документы: у него целый ящик стола ими забит, и везде одно и то же – бесплоден! - А как ты реагировала, когда он тебе сказал об этом после свадьбы? – спросила Марсела. – Ты была удивлена… - Он никогда не говорил об этом, мама. - Это уже слишком! – в который раз взорвался Руди. – Он думает только о себе! Что же, получается, что он сделал тебя жертвой, женившись на тебе, и не говоря, что не может иметь детей?! - Руди, не в этом дело! – воскликнула Мануэла. - Интересно, в чем… - хмыкнул Руди и снова сел в кресло. Некоторое время все молчали. Марсела успокаивающе гладила дочь по руке, Руди угрюмо смотрел на камин, а затем повернулся. - Хорошо, но тогда получается, что он думает, будто ты ему изменила, - сказал он и получив утвердительный кивок Мануэжлы, вытянул лицо. – Вот только интересно, с кем? Мануэла медленно повернулась к кузену и горько усмехнулась. - Он считает, что это был ты, - сказала она и еще долго смотрела на изумленные лица родственников. Работа в офисе Салинасов кипела, как и всегда, и Марсея уже устала отвечать на телефонные звонки, когда в кабинет ворвался Антонио. - Быстро дайте мне контракт по металлорургии! – выпалил он и получив долгожданную папку, хлопнул себя ладонью по лбу. – Ах да, Франческо сегодня не придет. - Как так? – удивилась Марсея. – Но у него на сегодня назначено совещание, мне все звонят… Что-то случилось? - Да, у него стрессовое состояние, и он несколько дней не сможет прийти в офис. Марсея кивнула, крутя карандаш в руках. - Очень жалко. Но я надеюсь, что все будет в порядке. - Не знаю, Марсея, - разоткровенничался Морено, опираясь руками о стол, - у него сейчас тяжелый момент в жизни, и я боюсь, что он еще долго не сможет… Звук приближающихся шагов заставил обоих поднять головы, и выражение сожаления в их глазах мгновенно сменилось выражением изумления, когда голова с копной черных волос и хмурым взглядом заглянула в кабинет. - Антонио, принеси мне контракт по металлолургии… Марсея, сделайте кофе. Я буду в кабинете. Уверенной и деловой походкой сеньор Салинас вошел в кабинет и, положив кейс на стол, открыл его. Дверь открылась и вошли Марсея с Антонио. Франческо поднял голову. - Что такое? - Но я думал… Брови медленно поехали вверх. - Что ты думал? - Что ты сегодня не придешь. Марсея переводила удивленный взгляд с шефа на его компаньона. Франческо вытянул лицо и хмыкнул. - А где я тогда должен быть, по твоему мнению? - Дома. - Это еще почему? – Салинас нахмурился и с грохотом вывалил на стол желтую папку с бумагами. - У тебя депрессия, и я думал… - Что за чушь, Антонио?! Какая еще депрессия?! Марсея стояла, ну просто как лишний свидетель. - Марсея, сделайте нам с Антонио по чашке кофе, - напомнил Франческо и выразительно посмотрел на секретаршу, которая тут же незаметно исчезла. Едва дверь за ней закрылась, Салинас вскочил и порывисто подошел к окну. - Какого черта ты здесь развел разговоры, да еще и при подчиненных? – рявкнул он. – Что за чушь ты несешь? - Франческо, я думал, что в твоем состоянии ты не захочешь работать, - Антонио наконец-то закончил фразу. - В каком состоянии?! - Ну… ты узнал, что Мануэла ждет не твоего ребенка… - Антонио! – Франческо упер руки в бока и сжав зубы, процедил, - я не знаю, кто такая Мануэла! Этого имени для меня не существует. Оно умерло, понимаешь? УМЕРЛО! И резким движением Салинас отвернул от себя фотографию в деревянной рамке. Анаис начала опасаться Заиры – женщина начала требовать деньги, и это очень мешает планам Анаис. (Далее выкладываю быстро – вы позволите? ) Анаис направляется в дом к Исабель, а за ней следит Эмилио. Он и не знает, что его просекли, и, заворачивая за угол, нос к носу сталкивается с Анаис, выскочившей из кустов. Женщина разьярена. Придя домой, Эмилио Акоста рассказывает все Миранде, и у той тоже начинают вызывать сомнения странные походы дочери. Грасиэлла Виллья звонит в дом Салинасов, но вошедший доктор Виллья прерывает разговор. Марсела вгоняет Мануэлу в панику, когда внезапно спрашивает, действительно ли этот ребенок – ребенок Франческо Салинаса? Мануэла понимает, что ей никто не верит, и с горечью добавляет, что выход у нее только один – сказать, что этот ребенок – ребенок Руди. Но девушка никогда не скажет то, что является неправдой. Исабель Герреро нисколько не колеблется, когда Анаис рассказывает ей о шантаже Заиры. Жизнь каждого человека теперь может зависеть от Исабель; стоит ей потянуть за веревочку, и эта веревочка, в лице Анаис Акоста, крепко завяжется на шее очередной жертвы… - Убей ее, - холодно приказала Исабель, продолжая, словно призрак, раскачиватся в кресле. Судьба той, что когда-то выходила ее, была решена.